Я враг общества номер один.
Вчера на концерте пнул девку в живот,
мои кроссовки были в крови
после одного выступления в «Мод».
Меня пора на расстрел, под суд.
Давайте стучите! и вешайте в нете
всю грязь про меня, а когда донесут
прочтете в газете признание в этом.
Я полная дрянь! На земле не место…
что будет сегодня, что будет потом?
Кому кроме нас это так же известно?
И серая жуть в переулке моём.
а я прохожу мимо –
у меня далеко неприличный вид
Но я считаю, что это красиво
и сердце моё стучит.
00.35.21.11.08
1. О зрителях
Поэт: эта девочка мешала мне читать стихи. Сидела в метре от меня и перекрикивала. Чушь какую-то орала всё, всё время… Мне сосредоточиться на тексте, а здесь? Я её три раза предупредил. Сунул в руки микрофон: «если хочешь чё сказать, скажи это всем». Молчит. Понимаешь? То есть ей на стихи похуй!!
мой снисходительный взгляд
хуже удара в живот – помнишь такой стих
Вот я её ногой в живот, в ответ она в меня плюнула. А как раз дальше идет фраза
выплюни на меня
тысячу синих глаз.
Так, что считай, мы договорились. Вступили в литературный дискурс. Своеобразный способ устранить постмодернизм, пусть при этом я буду моральным уродом. Чё привыкать? Я своих зрителей уважаю. И если мне мешают для них читать или петь – буду бить чем могу…Но лучше конечно стихами.
2. О грехах
Поэт: ну, вот ты говоришь, что я пнул эту девку в живот. А что было бы лучше, плохо прочитать стихотворение? На весах стояло искусство и она... Я для того, чтобы написать хорошую книгу, много чего плохого сделаю. Тебе интересны мои грехи? Давай начнем по порядку:
• чревоугодием я не страдаю…точно.
Все.
3. О себе
Журналист: если ты как творческая личность реализуешь себя в музыке, зачем тебе ещё и стихи писать?
Поэт: я всегда считал себя поэтом. В музыке я оказался случайно. Меня вытащили на сцену, сказали – пой. Я и пою. Я поэт. Кто ещё поэты в наше время? Борис Рыжий и Андрей Родионов. Чем отличается поэт от графомана? Поэта читают. И слушают... поэтому то, что я называю себя поэтом – это не поза, а констатация. Я зарабатываю себе на хлеб тем, что пишу стихи и читаю их. Ты работаешь либо на частное, лицо либо на систему… либо на самого себя. А это уже труд. Труд – высокое призвание. Работа – полная антитеза свободе, а все что я делаю направленно в защиту свободы. И, каким бы я не был имморалистом и маргиналом, я увеличиваю коэффициент свободы, именно своим существованием. Тебе не хватает малого…
4. Об официальном пути
Журналист: когда ты первый раз деклаировал свои стихи со сцены?
Поэт: первый раз это было в Выборге в 1997 году в маленьком баре... Нет! до этого я читал стихи на выборгском радио. Туда я сам пришел – это был единственный раз, когда я что-то пытался сделать, как поэт официальным путем. С тех пор не был ни в одной редакции, и не собираюсь.
5. О кризисе
Поэт: приходи 2 декабря в Мод на концерт «Пуля буржую»
Журналист: что за название такое?
Поэт: ну, конечно же, связанное с кризисом, о котором я всех предупреждал.
Журналист: а как он на тебе отражается?
Поэт: сколько стоило молоко год назад?
Журналист: ну, рублей 13…
Поэт: а сейчас?
Журналист: ну, где-то 23 рубля…
Поэт: 32… Я вас об этом предупреждал – надо мной все ржали. Ну, вот, давайте, смейтесь дальше. Все это делает правительство, чтобы под шумок усилить режим… Почему я имея 8 классов образования знал об этом ещё полгода назад? Они там что ли не знали?... Все всё знали. Я очень рад этому кризису, я рад, что так называемый электорат, которые привели к власти ментов, осознают всё.
6. О судьбе
Поэт: я долго критиковал свою страну, но тут задумался: зачем я это делаю? Потому, что сильно люблю?… Я все-таки русский поэт, понимаешь. Мне предлагали: давай, съебем в Германию, в Голландию. Что я там буду делать? Ну, заберут меня здесь, посадят за хранение тонны героина..хах...От судьбы не уйдешь.
7. О войне
Журналист: сложно ли тебе читать стихи со своего первого сборника?
Поэт: очень сложно, если ты была на моем последнем чтение, то могла это увидеть. Для меня намного легче играть концерт, чем читать стихи. Это каждый раз как полгода моей жизни. Когда ты на сцене один и когда вы на сцене вчетвером – чувствуешь разницу. Что значит, наверное? По-моему, разница очевидна. Это война. И ты стоишь на переднем плане один или с тремя парнями, которым доверяешь. Как лучше? Конечно, с пацанами проще.
Журналист: но ты ведь идешь добровольно на эту войну?
Поэт: я вообще доброволец. Особенно, после того, как начал читать свои стихи со сцены. До этого трахал девок и продавал дурь.
Журналист: и тебе это надоело?
Поэт: мне это не надоело... Я просто не хочу продавать дурь. А девок трахать – это круто...дай, пожалуйста, чая пакетик. Лучше экспериментировать с сексом, чем с наркотиками…
8. О вреде курения
Журналист: книга Александра Карра «Как бросить курить» в твоей квартире – это шедевр…
Поэт: там же не написано: как бросить курить траву – а табак курить? Поговорим о поэзии?
9. О стихах
Журналист: как часто ты пишешь стихи?
Поэт: вчера три написал, одно из которых просто отличное
Журналист: да ты что? Можешь прочитать?
Поэт: да ты что? Могу.
Журналист: это что такой сарказм был?
Поэт: Нет, почему? Действительно могу. Знаешь, у Кьеркегора была философская работа «Или, или», на кресте Иисус кричал: "или или лама савахфани", а евреи думали, что он кричит «Илия».
Так вот:
Или, или, или, или,
Жили, жили, жили, жили
и вожди-правители
и рабы и жители.
Кровью перемазаны
...им уже заказаны алтари и ямы –
их дорога прямо.
Город кроет песней –
это интересней
букварей в кармане.
Этот день настанет.
Хворост предложений.
Наше поражение.
Верность детской клятве –
все сравняют в яме
двадцать, тридцать, сорок
разница во времени.
Рифма - это порох
огня предложения.
Смех из окон. Грохот.
Пой же надо мной ворона.
мне признаться, похуй,
до твоих угроз
между нами крона
ломаных берез.
22.10.25.11.2008
В среднем, у меня получается стихотворение в месяц и песня в два месяца, но это если брать все, что я написал. Это не очень хорошая вещь. Я только-только записал. Минут за пять придумываю все, а потом правлю от месяца до пяти лет (как «Рисунок со стороны»). То есть то, что я тебе прочитал ещё черновик.
Журналист: ты всегда подписываешь время, когда ты это сочинил?
Поэт: после «Техники быстрого письма» – да. Этот сборник я писал, практически, на ходу: хотел писать очень быстро и все фиксировать. Это вошло в привычку. Я подписываю время, когда что придумал. Потом, правда, я всё правлю. Я не скажу, что пишу все так, навскидку. Это нелепо.
10. О березах
Поэт: Ну ты же понимаешь, что не Сломанных берез а Ломаных? Насколько это лучше?! И казалось бы: ты убираешь букву... Ты хотел написать Сломанных, а получилось Ломаных...Это и есть поэзия – получилось лучше, чем ты хотел. А все остальное – графомания. Это прибавляет, как тебе сказать, объема, зигзага, отчаяния… это много чего прибавляет…
11. Про семь секунд
Журналист: расскажи про стихотворение «семь секунд»?
Поэт: мне казалось, что, когда я его читаю, проходит 7 секунд...так давай попробуем...
разноцветных вкладышей мишура
(испорченный вечер скис);
на одном занимательная игра,
на другом нарисован приз.
крошится воздух под потолком.
на фоне отвесных штор…
Так, да, что-то не то. А, это когда ты его читаешь, должно пройти семь секунд! Попробуй, прочитать его про себя...я помню, что засекал время.
Позже, когда поэт писал это стихотворение на книге Крейга О’Хара «Философия панка. Больше, чем шум», подаренной журналисту, выяснилось, что…
Поэт: вспомнил. За семь секунд, я встаю и закрываю за собой дверь…
12. О мечте
Поэт: моя мечта написать большую вещь. Я не знаю, что это книга или поэма. В принципе идея стиля есть, но вот содержание?... Но это путешествие лет на семь на восемь, о котором я даже боюсь заикаться….
13. О себеподобных
Журналист: кто бы мог читать твои стихи со сцены?
Поэт: Бывает часто, что мне читают стихи и я понимаю: моя вина в том, что я влияю на них. Но иногда бывает так, что люди читают мне стихи в моем стиле, но лучше чем мои. Серьезно тебе говорю. Было такое пару раз в провинциальных городах... Недавно в одном городе, боюсь ошибиться в названии, подошел один пацан прочитал мне стихотворение «под меня»: с вокзалами, проститутками, ржавыми рельсами и бледно-синими отражениями фонарей – отличное стихотворение, я бы такого уже сейчас не написал. И я вот думаю, что это, наверное, хорошо, что многие заражены моим стилем. Может со временем это преобразуется во что-то другое...мутирует...ведь я тоже подражал когда-то Рембо , даже не Рембо а его переводам, переводам Бодлера, Маяковскому, конечно, и всей футуристической тусе. Но теперь я – поэт одиночка. Я никогда ни к каким поэтическим группировкам не принадлежал и не хотел их организовывать. Моя поэтическая задача всегда состояла в том, чтобы разрушить постмодернистский дискурс посредством жестокого лирического удара. Так я вижу свою задачу как поэта со стороны метафизической…Но так-же я понимаю, что мы сами внутри постмодерна. Так что приходится…Клин клином.
14. О социальной стороне вопроса
Поэт: если брать со стороны социальной, то моя тема – это человек и общество, т е столкновение индивидуального и коллективного.
Журналист: и кто побеждает?
Поэт: если ты не раб, конечно, индивидуальность. Индивидуальная свобода важнее всего, а общественной свободы не существует. Свобода – это вообще частное дело, также как любовь, так же как религия.
15. О религиозном дискурсе
Поэт: религиозный дискурс не имеет никакого отношения к литературному или поэтическому, а тот, кто это смешивает, занимается опошлением как одного так и другого.
16. Об абсолюте
Поэт: невозможно существование абсолютных понятий: добро и зло. Те предикаты, которые перемешаны в реальной жизни, могут существовать только в искусстве и в поэзии. В «Технике быстрого письма» я пытался доказать, что и в поэзии это можно разрушить. Надеюсь, это было понятно… а, может быть, и нет. Но, как ты могла заметить на моем выступлении, молодежи это ясно. Может, даже на интуитивном уровне.
17. О методе
Поэт: я беру классический стиль и бодяжу его грязью. Беру грязь и бодяжу её классическим стилем. Если тебя интересует методика. Но я не равняю себя с Бродским. Я – поэт нулевых. Один из поэтов нулевых. Моя книга так и называется – «Нулевые». Три смысла.
18. О свободе
Журналист: что для тебя свобода?
Поэт: осознанная необходимость
Журналист: ты свободен?
Поэт: да.
Журналист: абсолютно?
Поэт: ………да
Журналист: это смело
Поэт: поэтому я и призадумался, прежде чем ответить. Я делаю то, что хочу. Всегда. Начиная с 16 лет. Где-то до 13 лет у меня, скажем так, были немного другие мысли. Я был убежденным пионером, коммунистом. Робеспьер мой герой до сих пор, я уж не говорю о Сен Жюсте.
19. О том, что помогает писать
Журналист: что тебе помогает писать стихи?
Поэт: кайф, неудачи, нервные срывы, ненависть, необходимость…
Журналист: неудачи в чем?
Поэт: в том, что я плохо пишу стихи
20. О чужом мнении
Журналист: к чьему мнению ты прислушиваешься?
Поэт: к своему
Журналист: так же нельзя
Поэт: к сожалению, у меня нет людей, к мнению которых я мог бы прислушаться. Я бы наверное послушал мнение Родионова, только вряд ли он мне что-нибудь скажет. А кто ещё мне даст совет? Ну ещё наверное Немиров. Остальные? Из нета? Это-же смешно опускаться до их уровня. О, мой умерший друг Маяковский! Что касается остальных? И я не знаю. Я ненавижу всю эту литературную тусовку, богему. Пацаны, с которыми я дружу стихи не пишут, а ходят с ножами и «ТТ»... Поэтому я своего рода в блокаде. Но в этом есть и свои плюсы. Мне не под кого косить – я никого не знаю.
21. Белинский
Поэт: последней я прочитал книгу Игоря Волгина «Родиться в России» – биография Достоевского. Она мне помогла понять, что роль Белинского в общественной жизни страны неоценима. Я считаю, что Белинский – культовая фигура в русской истории. Она зловеща, с одной стороны, с другой – она очень примечательна для России… Эта книга дала мне желание написать о Белинском чуть ли не поэму… Ну, скажем пародируя «Дар».
Журналист: да, жаль ты не можешь пообщаться с ним лично
Поэт: я уже пообщался с ним лично. Я очень много о нем прочитал. И у Герцена, и у Панаева, и в письмах Некрасова, и в воспоминаниях Достоевского, и в письмах Панаевой, и в письмах Страхова, и в письмах Майкова… Или я ещё не упомянул Григорьева-Апполонова, а также Плещеева. Просто Белинский – это самая загадочная фигура в русской истории ..Написать о нем книгу – это моя мечта, но я боюсь об этом говорить.
22. О выборе
Поэт: я стоял, как завороженный, в «Буквоеде» перед книгой Сен Симона «Мемуары», но она стоила 1800 рублей. У меня таких денег на книгу нет. Я её не купил. Пошел на эти деньги купил травы.
Журналист: это грустно слышать
Поэт: грустно слышать?! это мне, блядь, грустно слышать. Я, блядь, русский поэт должен пресмыкаться перед этими уродами, которые на улице фарсуют. Должен бояться, трястись и носить эту дрянь с собой. Я не могу даже покурить её на улице перед этими тварями в серой форме ... Хотя те же менты и продают эту дурь по запредельным ценам... И ты считаешь, что я в этом виноват? это грустно, конечно это грустно...как вся история России. Оправдание, которой есть только одно
Журналист: какое же?
Поэт: Пушкин
23. О Пушкине
Поэт: я считаю, что Пушкин – это единственное, что может оправдать Россию перед судом вечности. Все достоинства Пушкина – это наши недостатки, а недостатки его – наше достоинство. Он показал красоту русской души, которая безобразна. Показал безобразие русской жизни, которая,действительно, безобразна, но при этом показал , что и в этом безобразии можно остаться человеком. И это он показал не только в литературном дискурсе, но и всей своей жизнью. За ним нет ни одного косяка. Ни-ад-на-го.
24. О хороших писателях
Поэт: я Пушкина начал читать только в 30 лет
Журналист: ну, просто у нас такая школа
Поэт: да, конечно, я и Достоевского начал в 25. Всех хороших писателей начал читать только с 20 лет. В школе я читал предисловие, сдавал все на пятерки и шел дальше во двор курить сигареты.
Журналист: видимо мне ещё предстоит все это перечитать
Поэт: конечно, я за тебя рад. Ты очень счастливый человек. Ты уже прочла «Преступление и наказание», а это нехилая книжка. Я тебе завидую белой завистью. А я даже Набокова перечитать не могу.
Журналист: почему же?
Поэт: потому что мне надо книгу писать, а чужой стиль мне мешает. Я очень легко подпадаю под влияние, поэтому я немного напортачил в «Тримидине» (последнем стихотворении моего сборника «Галлюцинации»). Я вставил туда два куска. Спародировал Пруста. Но они сбивают ритм повествования – сейчас я это вижу. Наверное, придется пожертвовать этими кусками в последней редакции…Эээ, нет, уже поздно… Ну, в общем я не на 100% доволен «Тримидином», так как понимаю, что могу писать лучше. Виной всему, моя лень.
Прогноз
Поэт: хочешь прогноз?
Журналист: хочу?
Поэт: какой сейчас год?
Журналист: 2008
Поэт: к 2013 году в этой стране будет совершенно иной социальный режим и политический тоже…
Леха НИКОНОВ
Нина СОМИНА
Лёха Никонов - стихи: 